Индивидуальный подход в образовании
Почему лучшим вузам мира остается лишь завидовать уровню персонального подхода к ученику в Древней Греции
Индивидуальный подход — модный тренд современного образования. Считается, что школьный учитель должен работать сегодня с каждым учеником чуть ли не по особой программе, соответствующей его психологическому портрету, а преподаватель вуза разрабатывать «индивидуальную образовательную траекторию» для каждого студента. Учить «по старинке», применяя единый стандарт к массе учащихся (школы, колледжа или университета), — это «плохо», ретроградно.
Но говоря откровенно, в персональном подходе к образованию нет чего-либо нового. И аристотелевская школа «Перипатетики» — идеальный пример, где учитель ходит с учеником целыми часами в садах и обсуждает фундаментальные вопросы бытия. Уровень персонального подхода к ученику в Древней Греции был таковым, что вузам из ТОП-100 по миру остается только завидовать. В современной системе образования также есть место персонализированному подходу, например, в работе аспиранта с научным руководителем. Объяснить это просто: не существует двух одинаковых тем диссертаций, как и двух одинаковых аспирантов. Даже на уровне дипломной работы существует индивидуальный подход (в худшем случае — это его имитация). Поэтому важнее вопрос, как именно и в какой мере нужно применять персональный подход?
Индивидуально значит дорого
Начнем с того, что полноценное персонализированное образование — вещь дорогостоящая и требует работы целой команды высококлассных специалистов. В такой системе задействованы преподаватели, в совершенстве владеющие в теории и практике всеми современным подходами в области образования. На одного преподавателя должно приходится не более пяти учеников, а лучше — трех. Сегодня такое не может себе позволить ни одна страна мира. И хотя и существуют элитные школы и университеты, они охватывают в лучшем случае мизерную часть населения планеты.
Где персональное образование применимо уже сейчас и где его стоит развивать, так это на высших ступенях образования (последние курсы вуза, магистратура, PhD). В России менее 30% аспирантов заканчивают аспирантуру с защитой диссертации, что мы видим на основе данных собственного международного рейтинга университетов. Уровень катастрофичный, у молодых людей крайне мало стимулов заканчивать аспирантуру и еще меньше совершать прорывное научное исследование. Стоит также помнить, что именно образование — это первейший и важнейший институт социализации. Оно делает из нации нацию, а из страны — страну, поэтому школьный подход «все под одну гребенку» скорее оправдан, чем нет.
Угроза цифры
Неоднозначна ситуация и с дистанционным образованием, которое пока сложно назвать альтернативой офлайн-системе. Хотя на уровне дополнительного образования и курсов по спецпрограммам — вполне. Вместе с тем, есть определенная опасность в тотальном переводе образования в цифровой формат. Представим, что мы оказались в обществе на 100% оцифрованной реальности, где дети не ходят в школу, а существуют в VR-реальности, общаются с аватарами себе подобных, а студенты вместо пар «закачивают» в себя знания напрямую или пребывают в состоянии бесконечной онлайн-игры. Тогда возникает закономерный вопрос: останется ли от этого транснационального бульона предельно авторизированных индивидов народ, страна? Сможет ли такое общество сохранить свою идентичность? Велик риск через несколько десятилетий получить общество, не способное на реализацию крупных проектов, элементарную самозащиту от внутренних и внешних угроз.
Вызов современного мира — сочетать два формата образования (онлайн и офлайн), в процессе заинтересованы несколько сторон, в первую очередь, государство, а также работодатель, образовательные институты и, конечно, ученик. Ключевая роль государства (как бы громко это ни звучало) сохранять здоровую атмосферу социума, давать возможность игрокам действовать в своих интересах, но в определенном русле. Как ни банально это прозвучит, лучшее, что может сделать государство в контексте технологической и социальной революций — сохранить здоровый консерватизм и не допуская рискованных экспериментов на уровне начальной и средней школы.
Что касается работодателя, то, пожалуй, именно он выигрывает от персонализации больше всех. Он должен формировать запрос на формат и стандарт образования. Например, на крупном заводе скорее нужен линейный стандартизованный сотрудник (пока еще нужен), а в стартапе — человек с максимально широким спектром навыков и компетенций. Отсюда работодатель получает невиданный выбор кадров и способов их обучения/переобучения.
Образовательные институты, в свою очередь, стоят перед выбором. Очевидно, что большие вузы с аудиториями, лекциями уйдут в прошлое. Классическое фундаментальное образование, безусловно, сохранится и станет наконец по-настоящему элитарным, каким и было задумано архитекторами университета исследовательского типа еще в начале XIX века. В остальном же за счет сверхбыстрой скорости появления и трансформации профессий сотрется грань между школой, колледжем и вузом. Скорее всего, мы увидим гибкие образовательные хабы, сочетающие оффлайн/онлайн форматы, идущие с человеком через всю жизнь.
Ученик. С одной стороны, находится в фокусе внимания всех стейкхолдеров, с другой, пока еще выступает в роли объекта, на котором практически ставят эксперименты. Ключевые стороны должны понимать, что век диктата больших структур подходит к концу, через 20 лет ученик получит безграничный доступ к любым форматам образования, грань между ним и учителем будет стираться все быстрее, 17-летний школьник запросто сможет делиться опытом с 40-летними. Такой тренд скорее послужит во благо, ведь он заставить большие структуры перестраиваться и работать эффективнее.
Источник